Написанная в 1962 году картина Рене Магритта "Навстречу удовольствию" «A la rencontre du plaisir» («На пути к удовольствию») объединяет сразу несколько знаковых мотивов, регулярно возникающих в творчестве художника, в единый вызывающий множество ассоциаций многомерный образ, являясь, по сути, великолепной компилляцией уникального и в высшей степени поэтического визуального воображения Магритта.
Выполненная с точностью и вниманием к деталям, что только усиливает воздействие изображенного на зрителя, эта вещь, к тому же, служит замечательной демонстрацией гиперреалистичного стиля Магритта - равно как и его персональной иконографии.
Приобретенная непосредственно у художника вскоре после создания (июль 1962-го), картина более полувека находилась в одной семейной коллекции и впервые в своей истории была выставлена на Christie's в феврале 2020. Выставлена, надо отметить, с огромным успехом - при первоначальной заявленной цене в 8 000 000 фунтов картина "Навстречу удовольствию" ушла с молотка за триумфальные 18 933 750 фунтов стерлингов.
На картине изображен до боли нам знакомый "человек в котелке" - пожалуй, самый "долгоиграющий" и узнаваемый образ Магритта. Имеющий типичный облик офисного работника средней руки, "человек в котелке", подобно зомби, десятилетиями бродит по картинам Магритта, возникая в самых неожиданных местах - уныло обыденный и остающийся, тем не менее, загадкой.
Расположившись спиною к зрителю, "котелок" находится на лесной опушке. За спиной его холодный влажный мрак ночного леса; перед ним - полянка, утопающая в предутреннем тумане; с неба беззастенчиво пялится широко распахнутый глаз луны...
Мы не случайно упомянули о "великолепной компилляции". Глядя на картину "Навстречу удовольствию", сходу вспоминаешь многие другие вещи Магритта. Так, идеальный круг небесного шара, как и лесной пейзаж, сразу вызывает в памяти картину "Банкет"; небо позаимствовано из 17-кратно написанной "Империи света", "человек в котелке", как мы уже сказали, и вовсе самое общее место в наследии художника...
Многие исследователи, кстати, склонны считать этот образ своеобразным автопортретом художника - сам Магритт одевался точно так же, что подтверждается фотографиями бельгийца. Это верно - но только отчасти. "Человек в котелке" - собирательный образ всего человечества.
В тех картинах, где лицо его все-таки открыто для нас (Магритт часто закрывает его посторонними предметами: яблоком ("Сын человеческий") или голубем ("Человек в котелке"), мы видим, что черты его не имеют портретного сходства с внешностью самого художника - да Магритт и не собирался это сходство устанавливать. Человек в котелке - это каждый из нас и все мы вместе.
Беспощадно одинаковые - и восхитительно разные. Вредно индивидуальные - и покорно общественные. Изученные до самого донца - и загадочно-неразрешимые, как Сфинкс. Это мы, раз уж нас угораздило родиться людьми, и раз уж мы оказались самыми предприимчивыми из всего животного мира - настолько, что подмяли остальных тварей под себя, установили глобальную гегемонию и даже занялись искусством.
«Человек - видимое привидение, как облако, как дерево, как дом, как все, что мы видим. Я не отрицаю его важности, но и не наделяю его преимуществом в иерархии вещей, которые мир предлагает нам в визуальном плане», - Рене Магритт.
Человек, изгиб шляпы-котелка которого освещен электрическим светом луны, явно застыл и медитирует, наслаждаясь красотой открывшейся его взору картины. Окружающий нас мир действительно красив (это одно из главных преимуществ, даруемых жизнью) - и, стоит только однажды разглядеть эту красоту, избавиться от нее будет уже невозможно. Человек - разглядел, и явно погружен в свои мысли. О чем? О Ком?
Возможно, о той же луне, которая была миллионы лет до него, и столько же будет после - кто знает. Кстати, в этом мыслительном акте и проявляется его загадочная индивиудальность, противоречащая обыдненному внешнему облику.
«…Когда человек думает о Луне, у него складывается собственное представление о ней, она становится его персональной луной», - Рене Магритт.
Это очень верное наблюдение. "...И здесь удивительная вещь открылась ему: оказывается, люди могут находиться рядом, смотреть вместе, но видеть – врозь. Видеть совершенно по-разному. И думать – совсем по-другому. Видеть и думать не так, как ты.
Открытие это его потрясло. Выходит, нет одного их Города, но есть пятьсот тысяч городов – по одному на каждого жителя. И Луна, оказывется, совсем не одна. И Солнце – их несколько миллиардов. Да и весь Мир – у каждого человека имеется собственный, только ему принадлежащий мир.
Несоизмеримость крохотного человечка с огромным Миром, каким безраздельно владеет он – это не укладывалось в голове, вызывая чувство ужаса и восторга одновременно... " (С. Захаров. "Полмиллиона наших городов".)
Но, конечно Рене Магритт не был бы Магриттом, если бы не занялся своей традиционной (и любимой нами) "магритовщиной". А что такое "магритовщина"?
«У меня очень ограниченный словарный запас: ничего, кроме обычных, знакомых вещей. Что «необычно», так это связь между ними.»- Рене Магритт.
Посему приглядимся к картине детальнее, и поймем, что идиллический, тщательно выписанный и вполне реалистичный пейзаж, которым наслаждается "зачарованный странник" - вовсе не такой уж реалистичный и совсем не такой однозначный. Почему? Да потому что луна, прошу отметить, ярко сияет на совершенно дневном небе - при том, что нижняя часть полотно вполне соответствует ночному времени суток.
Кто-то может возразить, что это не луна, а солнце - отсюда и дневное небо. Ок, но почему тогда дневное небо и солнце сосуществуют с ночным пейзажем в нижней части картины? Ответ прост - только потому, что так захотел Магритт, как это было и в случае с "Империей света".
Опять же: а существует ли этот великолепный гиперреалистический пейзаж в действительности? (Мы, разумеется, говорим, о действительности картины, которая несколько отличается от действительности вообще). Существует ли - или это всего лишь декорация: например, театральная? Да, театральная, потому что зачем-то Магритт изобразил слева занавес.
Возможно, человек в котелке находится в театре - реальном или воображаемом? Возможно, он вовсе не любуется природными красотами, а ломает голову над тем, зачем идиот-декоратор изобразил дневное небо там, где должна быть ночь? Возможно? Разумеется, возможно!
Ведь то, что мы видим - это всего лишь то, что мы видим, и ставить знак равенства между видимым нами объектом и объектом действительным ("объектом самим по себе", используя терминологию Канта) - совсем не правильно. Одним словом, вопросы, вопросы, вопросы, над разгадкой которых придется поломать голову - а ведь именно к этому: побудить зрителя мыслить - и стремился Магритт!
Write a comment