Гауди, которого нет: фонари в городе Вик

Выражение "если бы" с маниакальной настойчивостью так и просится в реальную жизнь. Если бы Гоген, Ван Гог, Эдгар Аллан По, Франц Кафка или тот жке Шуберт при жизни получали хотя бы десятую толику того признания, которое обрели посмертно - кто знает, как сложилась бы их судьба, и сколько еще блестящих шедевров породил бы их мятущийся гений!

Если бы... Если бы... В том-то и дело, что никакого "если бы" нет. Жизнь не признает условных наклонений. А жаль!

Если бы Антонио Гауди стал общепризнанным гением еще при жизни, а не спустя почти сотню лет, то и к работам его относились бы куда более бережно, и многие, ныне бесследно исчезнувшие, творения каталонского зодчего дошли бы и до наших дней. Но не был, не был Гауди объявлен гением при жизни. Нет пророка в своем отечестве - и Антонио Гауди, пока он дышал, не суждено было стать пророком в любимой Каталонии. 

На то были, однако, основания. В самом начале 1910-го г. Антонио Гауди в очередной раз почувствовал себя очень плохо.

Виной тому невероятное интеллектуальное напряжение, в котором, собственно, и протекала вся жизнь аврхитектора, а также его фанатичная, беззаветная преданность работе и, прежде всего, главному делу своей жизни - строительству Саграда Фамилия. 

Отметим сразу: ожидания достопочтенной сеньоры никоим образом не оправдались: известный отшельник и нелюдим, Гауди совершенно не подходил на роль светского льва и завсегдатая салонов.

Каждый из 20-ти дней, проведенных им в мае 1910-го г., проходил по одинаковому распорядку.

Гауди вставал, посещал утреннюю мессу, быстро проглатывал скромный, без всяких излишеств, завтрак, и отправлялся в музей при кафедральном соборе, где вдумчиво и не спеша изучал экспонаты и вел обстоятельные беседы с хранителем музея, достопочтенным Жозепом Гудиолем.

Временами он наведывался к своему другу, епископу Торрес-и-Баджесу, и, кроме того, совершал ежедневный моцион, чаще всего в компании фармацевта Жоакима Вилаплана, с которым обсуждал насущные проблемы искусства и, прежде всего, архитектуры.  

Как раз в те дни, что Гауди находился в Вике, велась подготовка к организации торжеств по случаю столетенего юбилея с дня рождения Жауме Балмеса - видного каталонского мыслителя, политика и общественного деятеля, уроженца города Вик. 

Похоже, именно тогда у организаторов и возникла идея воспользоваться присутствием архитектора в их городе и обратиться к Гауди с просьбой спроектировать что-либо для памятной даты. 

Изголодавшийся по архитектурной работе, Антонио Гауди с головой окунулся в новый проект. Изначально он предлагал отреставрировть дом, в котором появился на свет Жауме Балмес, а также установить в городе фонтан и два монументальных фонаря. 

В итоге, как это обычно бывает, дело ограничилось лишь фонарями.

Непосредственная реализация проекта была возложена на ученика Гауди, архитектора Жозепа Каналета, при участи еще двух постоянных сотрудников и помощников Антонио:  Жозепа Марии Жужоля и Жозепа Марии Перикаса - однако в том, что это работа именно Гауди, сомневаться не приходится ни единой  секунды.

Стиль Гауди узнаваем и неповторим, его не спутаешь ни с каким другим -  и неважно, идет ли речь о грандиозном Храме Святого Семейства или дверном глазке: рука Мастера узнается сразу. 

Огромные, высотой около 10 м, а может быть, и больше, фонари не являются точной копией друг дружки, как, например, фонари на Королевской площади в Барселоне: один из них выполнен в формке дерева, другой имеет ярко выраженную форму епископского посоха или жезла - и каждый увенчан массивным кованым крестоцветом, таким же огромным, как и всякая другая деталь в этих монументальных светильниках.

Столбы, или колонны, выполнены из мощных, грубо обработанных, имеющих характерную столбчатую форму  базальтовых блоков, добытых в единственной в Каталонии, действующей и по сегодняшний день каменоломне по добыче базальта, расположенной в вулканической зоне Ла Гарроча, рядом с городком Кастельфольит-де-ла-Рока. Добытый камень пришлось доставлять до города Сан Жоан де лес Абадессес на лошадях, а уже оттуда материал был переправлен в Бик поездом. 

Нижняя половина каждого столба более в два раз толще верхней, а место сочленения двух секций дополнительно укреплено мощными стяжками из кованого железа. 

Основание фонаря в форме дерева окружено, кроме того, призматическими блоками базальта высотой около двух метров, а к одной из железных ветвей этого этого рукотворного "дерева" прикереплен были еще один шедевр художественной ковки с запечатленной на нем датой: "1810"  - годом рождения юбиляра Жауме Балмеса.

К фонарю в форме епископского посоха крепились такие же железные цифры "1910" - дата юбилея и год установки фонарей.  

Торжественное открытие монументальных фонарей состоялось 7 сентября 1910 года - с участием главных церковных и светских лиц города, а также официальных лиц из столицы, при огромном стечении  народа, со свойственной испанском легкостью всегда готового окунуться с головой во всякий праздник.

А  12 августа 1924 года, всего лишь 12 лет спустя, фонари точно так же, разнаряженной праздничной толпой, с разрешения и по указанию официальных властей, уничтожили. 

Почему?! 

Официальная версия, несколько расплывчатая, но зато вполне политизированная и, по-своему, даже красивая, такова: в стране на тот момент действовал режим военной диктатуры под предводительством испанского генерала Прима-де-Риверы, и этот режим никак не мог мириться с фонарями, которые соорудил один известный каталонец (Антонио Гауди), по инициативе и с помощью другого известного каталонца (епископа Торрас-и-Баджеса), в честь третьего известного каталонца (Жауме Балмеса), причем, вдобавок, все эти каталонцы были ярыми каталонистами и выразителями великой национальной каталонской идеи, а значит, врагами Испании.  

Также в качестве причины указывалось, что в городе появилось большое количество автомобилей, и расположение фонарей крайне затрудняет проезд их по площади.

Причина, на мой взгляд, также по большей части надуманная, особенно если учесть, что фонари, в крайнем случае, можно было переместить, если они так уж мешали. 

Вонь там всегда стояла преизрядная, а в рыночные дни, как жаловались горожане - и вовсе невыносимая. Это, естественно, никуда не годилось, с этим нужно было бороться, и единственным правильным решением в этом случае был, как мы видим, снос многострадальных фонарей.

То есть, проследите железную логику граждан и властей города Вик: сгнос фонарей потребовался потому, что сами же эти горожане самым варварским образом превратили их в ужаснейшую клоаку. Логично? Еще бы! И фонари, в полном соответствиии с логикой, снесли.

Вглядитесь в эти одухотворенные, творческие лица аборигенов на фотографиях. Оцените все изящество, с каким господин в белых туфлях водрузил ногу на обрушенный  базальтовый столб - словно на грудь поверженного врага.

Впрочем, в те времена они еще не знали, что Антонио Гауди будет назван самым великим архитектором 20-го столетия - хотя вряд ли это может служить оправданием. Да оправдываться, собственно, никто и не думает: дело прошлое, что сделано - то сделано. 

Надо сказать, кое-что осталось. После сноса фонарей базальтовым блокам нашлось таки применение: их превратили в брусчатку (2260 единиц), которой хватило на то, чтобы вымостить целых 11 метров улицы Архиепископа Альмани.