Все мы, чего греха таить, в душе остаёмся неисправимыми романтиками - как бы не пыталась жизнь отучить нас от этого вредного заблуждения. Но мы упорно продолжаем верить в самые нелепые, казалось бы, мифы - в чиновников, которые неподвластны коррупции, в политиков, которые пекутся о благе народа, в любовь, не омраченную мерканитильными рассчетами, и, конечно же - в благородных разбойников.
Благодаря этой вере обычный грабитель, регулярно практикующий "гоп-стоп", превращается в идейного борца с мировой несправедливостью, отнимающего деньги у богатых, чтобы раздать их бедным. Благодаря этой прекрасной и неистребимой вере у каждой нации есть свой Робин Гуд. Конечно же, есть он и у каталонцев - чем они хуже других?
Бандитизм, надо сказать, всегда был особым видом криминальной деятельности, окутанным романтическим ореолом. Это в полной мере касается и традиционных предавлений об испанских и каталонских "бандолеро" (бандитах), которые, согласно канону, приходили к своей нелегкой профессии вовсе не из соображений корысти, но по гораздо более возвышенным причинам: например, из соображений личной мести, или по причинам врожденной ненависти к правящим классам, влекомые неистребимым желанием грабить "проклятых буржуев" и помогать неимущим классам населения.
Часто, согласно каталонской традиции, в которые соседние с нами французы выступают носителями вселенского зла, бандитами становились каталонские патриоты, уходившие в горы для того, чтобы воевать с французскими оккупантами, в период очередной из многочисленных оккупаций.
И, конечно же, самой весомой причиной, по которой каталонец мог сделаться бандитом, всегда была политика. В постоянно раздираемом политическими разногласиями регионе (что, собственно, наблюдается и сегодня) просто не могло не быть "идейных", политически подкованных бандитов, которые силовыми и абсолютно противозаконными методами отстаивали интересы и укрепляли позиции той или иной политической группы (партии, клики, клана).
В конце 16-го, начале 17 столетия в Каталонии доминировали две крупных бандитских гуппировки: Nyerros и Cadells. Ньеррос представляли интересы мелких феодалов и горожан, оппозиционных королевской власти. Кадельс, напротив, стояли на страже интересов более крупных феодалов, которые, как правило, относились к королевской власти весьма лояльно.
Это противостояние, во главе которого так или иначе выступали крупные семьи и кланы Каталонии, чем-то весьма напоминало вражду Монтекки и Капулетти: на людях представители враждебных партий вели себя в рамках светских приличий, однако в лесу или на дороге резали друг друга без зазрения совести. Мило поболтать с заклятым врагом где-нибудь на городской площади во время праздника, а часом позже воткнуть ему нож в спину в глухом переулке было самым обычным делом.
Впрочем, самим голубокровым аристократам марать руки было совсем не обязательно - для этого существовали "исполнители" - вышеупомянутые бандиты, собиравшиеся в вооруженные отряды. К идейным каталонцам часто присоединялись дезертировавшие солдаты, французские преступники, ищущие убежища за Пиренеями, сбежавшие с галер рабы, мавры, не желавшие покидать страну - одним словом, состав бандформирований был восхитительно разнороден, демократичен и интернационален.
Численность отрядов как у Ньеррос, так и у Кадельс достигала 300 человек, хотя впоследствии для удобства и мобильности их разделили на бандитские роты по 50 бойцов.
Какая из группировок была "хорошей", а какая - "плохой"? Наивный вопрос! Каждая являла собой сборище отъявленных негодяев - по крайней мере, с точки зрения буржуазной морали. Однако не стоит забывать: мы в Каталонии.
И ключевым моментом для определения "что такое хорошо, и что такое плохо" здесь, как несложно догадаться, должно выступать отношение двух бандитских кланов к испанской королевской власти. Ньеррос относились к испанским королям враждебно, и, следовательно, согласно каталонскому канону, были исключительно "хорошими". Кадельс поддерживали королей, и, соответственно, были во всех смыслах "плохими".
Совершенно очевидно, что канонический благородный каталонский разбойник мог появиться только среди Ньеррос - как оно, собственно, и поизошло. Овеянный мифами и легендами, воспетый в стихах, прославленный в пьесах, романах и телесериалах, легендарный каталонский разбойник, великолепный "робин гуд" местного разлива по имени Жоан Серальонга появился на свет именно в семье стопроцентного ньерро.
Это знаменательное событие произошло 23 апреля 1594 года. Жоан Сала-и-Феррер (таково его настоящее имя) появился на свет в семье мелкопоместного дворянина в родой усадьбе La Sala de Viladrau, неподалеку от деревушки Виладрау, расположенной в каталонской глубинке и славной немалым количеством процессов над ведьмами и, собственно, тем самым фактом, что там родился самый знаменитый впоследствии бандит Каталонии.
Места, где жил и "работал" каталонский Робин Гуд - Жоан Серальонга
Благодаря правильному отцовскому воспитанию, с выбором профессии мальчик не колебался: конечно же, он станет ньерро - благородным каталонским бандитом, выступающим против короля. Так и случилось - еще в совсем молодом возрасте Серальонга, благодаря врожденным лидерским качествам, смог возглавить крупный отряд ньеррос, основным местом обитания которого стал живописный горный массив Сьерра-де-лас-Гильериас, расположенный совсем рядом с родными местами Серальонги.
В этих густо покрытых лесами горах Серальонга знал каждую тропку, что впоследствии позволяло ему и его людям с легкостью уходить от преследования королевских войск. Эта была его земля, и ему категорически не нравилось, что где-то далеко, в непонятном Мадриде, живет злое верховное божество - испанский король. Это ненасытное-алчное божество своей злою волей регулярно направляло в каталонскую глубинку сборщиков налогов, высасывших из трудолюбивых селян последние деньги.
Наблюдать, как тяжело груженые серебром королевские обозы возвращаются в Барселону, было выше сил Серальонги. Смотреть на это безобразие и ничего не делать Жоан не мог - и потому сделал своей главной специализацией как раз нападения на королевские обозы.
Бандиты устраивали засады в подходящих для этого местах - и, внезапно высыпав из лесной зелени, действовали жестоко и быстро. Стражу убивали, а предназначавшиеся королю деньги, как гласит легенда, Серальонга возвращал местным крестьянам.
Прекрасно организованные акциии, которые в большинстве случаев заканчивлись успехом, а также периодическая "раздача подарков" населению быстро принесли Серальонге популярность среди местных жителей и сделали его врагом испанской короны №1. Король Филипп IV лютовал, негодовал и печалился, однако сделать ничего не мог: местное население поддерживало Серальонгу (оно поддержало бы и дьявола, если бы Сатана выступил против испанской монархии) - повсюду у популярного каталонского бандита были информаторы, сторонники и сочувствующие, что сильно затрудняло поимку преступника.
Интересно, что, согласно, некоторым документам, Серальонга все-таки не был таким уж неуловимым. Несколько раз его арестовывали, однако после уплаты крупного выкупа он вновь оказывался на свободе. Коррупция, как известно, является неизбежым спутником человека со времен Адама и Евы.
Выходя на свободу, благородный каталонский разбойник, каки положено неисправимому идейному рецидивисту, принимался за старое. Постепенно он все больше входил во вкус, и дело уже не ограничивалось нападением на обозы - тем более, что охранять их стали гораздо лучше.
Серальонга совершил несколько нападений на усадьбы феодалов, поддерживающих клан Кадельс - и нападения эти были сопряжены с довольно неприглядными сценами жестокости и насилия, обращенных на этот раз не против ненавистного короля, а против своих же (пусть и чуждых идейно) каталонцев.
Параллельно с этим Серальонга тщательно продумакл и организовал ограбление большого почтового обоза с деньгами, прошедшее без сучка и задоринки и сильно укрепившее финансовые позиции его банды. Однако апофеозом всё более свободного поведения популярного бандита стал набег на Барселону, в ходе которого бандиты буквально вломились в дом барона де Рибеллеса в самы разгар вечеринки и забрали с собой красавицу-дочь барона, увезя ее в неизвестном направлении.
Впоследствии выяснилось, что баронская дочь была влюблена в Серальногу (как и большинство девиц ил приличных семей того временни), и похищение её, можно сказать, было ею же и организовано. В дальнейшем эта девушка по имени Хуана не только стала любовницей знаменитого бандита, к тому времени уже не первый год женатого на Маргарите Тальядес, но и сделалась его активной помощницей.
Наконец, в 1633 году наместник испанского короля в Барселоне, уставший получать регулярные выговоры от недовольного короля, организовал настоящую военную операцию по поимке Серальонги с привлечением большого количества регулярных войск. На этот раз откупиться Серальонге не удалось. И содержали его не в привилегировнных условиях, как ранее - а в обычной тюрьме, которая в те времена не отличалась комфортом.
Вскорепосле ареста его перевели в замок Савассона, где стали регулярно допрашивать "с пристрастием", повергая жестоким пыткам с целью заставить его дать показания против себя и своих людей. Приговор по судебному процессу был предопределен заранее - Серальонгу приговорили к смертной казни, которой единственно и заслуживал «плохой человек, вор, убийца, разбойник с большой дороги и мятежник» как было сказано в тексте судебного вердикта.
Замок Савассона (Каталония), где Серальонга содержался под стражей и подвергался пыткам
В Dietari del Consell Barceloní сказано, что в январе 1634 года ему отрезали уши, а затем перевели в Барселону, где 8 января казнили через повешение на Пласа-дель-Рей (Площади Короля) в Готическом квартале. Однако, по причине неопытности палача Серальонга после повещения все еще подавал признаки жизни, и палач добил его ударом ножа.
Говорят, что один из его сыновей, ставший свидетелем этой жестокой сцены, умер в тот же миг от разрыва сердца, и по всей Барселоне мгнновенно распространилась новость о том, что один удар унес жизни двух человек.
Затем Серальонга был обезглавлен и расчленен, а части его тела были распределены по местам, где он осуществлял свою бандитскую деятельность. Голову же бандита поместили в железную клетку, которая долгое время провисела на одной из башен портала Сан-Антонио в Барселоне.
Укрепление мифа о Серраллонге произошло в основном благодаря каталонскому писателю и историку Виктору Балагеру, который в 1863 году создал драму «Дон Жоан де Серральонга», а в следующем году опубликовал роман с тем же названием, который выдержал три издания.
Затем последовала вторая часть романа, в которой рассказывается о мести, которую донья Хуана Масисса и Фадри де Сау (подруга, любовница и подельница бандита) обрушила на судей и исполнителей смертного приговора Серраллонги. Что касается драмы, то ее успех был еще больше, поскольку она шла в театрах Каталонии целых полвека. Работа Балагера в адаптации Франческа Пухольса легла в основу либретто оперы в трех действиях «Дон Жоан де Серраллонга» (1921) выдающегося каталонского музыканта Энрика Мореры.
Вот так искусство, как это часто случается, не столько увековечило реальность, но кардинально видоизменило её, породив реальность принципиально новую - реальность, подарившу Серальонге бессмертие. А все потому, что мы в глубине души остаемся неисправимыми роматиками - как бы не пыталась суровая жизнь уверить нас в обратном.
Статьи по теме:
НАШ АВТОРСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ТЕАТРУ-МУЗЕЮ ДАЛИ
Write a comment