"Кровать и две прикроватных тумбочки" - одна из нескольких, крайне слабых и неудачных картин Сальвадора Дали, которые он написал, или, точнее, пытался написать после смерти Гала. Но что это я? Всё было не так.
"Кровать и две прикроватных тумбочки" - одна из немногих картин, написанных мёртвым Сальвадором Дали. Так, пожалуй, будет вернее. Именно "мёртвым Сальвадором Дали" - потому что 10 июня 1982, когда Гала, отмучавшись, испустила дух в Порт-Льигате, умер не один - умерли два человека.
Воистину, так и есть, говорю я. Дата смерти Сальвадора Дали - вовсе не 23 января 1989, когда перестало дышать его легкое, иссохшее, как мумия, тело - но тот десятый день июня, когда умерла одна половина сиамских близнецов по имени Гала-Сальвадор - первая и самая важная.
"Кровать и две прикроватные тумбочки" - картина, написанная мёртвым Дали
Тут нужно понимать, что отношения между Гала и Дали, продлившиеся более полувека, были больше чем страсть, и больше, чем любовь - это было именно существование сиамских близнецов с аномально разделенными автономными оболочками. Так бывает. Это, должно быть, ни с чем не сравнимое чувство - абсолютно неразрывной близости. Если только пореже вспоминать о том, что смерть в этом случае будет особенно мучительной - для того, кто умрет не первым.
Есть такое понятие применительно к оружию - останавливающее действие. Например, у дубины останавливающее действие высокое, а у ножа - наоборот. Часто в драке человек, получив смертельное ранение ножом, какое-то время двигается и действует, как вполне дееспособный биоорганизм - хотя на деле он уже две минуты назад, как умер.
У смерти Гала оказалось слабое останавливающее действие - во всяком случае, недостаточное для того, чтобы мгновенно победить организм художника, на защиту которого тут же встал мощный инстинкт самосохранения.
Этот, важнейший из инстинктов, настойчиво внушал Сальвадору Дали, что он жив, продолжает жить и будет жить еще долго - но, когда голос инстинкта стихал, Дали тут же ощущал мучительное несоответствие своего мертвого духа цепляющемуся за жизнь телу - и страдал от этого осознания невероятно.
Сознание раздваивалось, грозя окончательным взрывом в воспаленном мозгу: почему я дышу, если уже умер? Когда это несоответствие делалось совсем уж невыносимым, Дали тихонько, чтобы, не дай Бог, не разбудить задремавший ненадолго инстинкт сохранения себя, принималася "наводить порядок" - то есть, умерщвлять телесную оболочку. Тело наверняка воспринималось им, как мрачная клетка, в которой зачем-то томится его жаждущий воссоединения с Гала на небесах дух.
В первые дни и недели после смерти Гала Сальвадор Дали попытался совершить медленное самоубийство, прибегая к обезвоживанию. Поскольку у художника все-таки имелись определенные сомнения на предмет того, что тело ему впоследствии не понадобится (а вдруг все-таки пригодится, когда он достигнет вожделенного бессмертия?), он избрал именно такой способ в высшей степени аккуратно лишить себя жизни. Он не ел и не пил, незаметно, так, чтобы не видели сиделки, избавляясь от еды и питья.
Дали не предвидел, что после того, как он проделает над своим телом этот эксперимент, он уже не сможет ничего проглотить самостоятельно. Так и случилось: когда обман Дали был раскрыт, его до конца дней кормили жидкой пищей через трубочку, вставленную в нос.
А тогда, обнаружив этот обман, Дали отругали. Дали пристыдили. Дали указали на вопиющую недопустимость подобного поведения. Поскольку ругали Сальвадора громко, от шума проснулся его инстинкт самосохранения - и снова взял художника на свое попечение. Снова инстинкт принялся врать Сальвадору Дали, что он жив.
А чем живет художник? Художник живет рисунком - так говорил сам Дали. Писатель живет книгой, художник живет картиной, и, пока оба могут писать - они живы. Именно в то время, осознав, что самый верный способ проверить, жив он или все-таки умер - это написать картину, Дали начал писать.
Пробовать писать. Пытаться писать. Страдать в бессильной ярости, пытаясь что-нибудь написать. Потому что не получалось - ничего не получалось. С холста вставала жалкая кривая фотография ужасающей тюрьмы духа, в которую превратилось существование уже мертвого, но еще продолжающего зачем-то дышать Дали.
"Кровать и две прикроватные тумбочки, яростно атакующие виолончель" - одна из таких "фотографий", сделанных мертвым фотографом - Сальвадором Дали.
Откуда виолончель? Одна из приставленных к Дали сиделок вполне сносно владела этим инструментом ,и временами своей игрой пыталась хоть как-то развеять беспросветный, окутавший Маэстро мрак.
Дали, слушая, лежал неподвижно - лишь тусклый взгляд его перебегал с предмета на предмет - чтобы остановиться, в конце концов, на виолончели. Странно, странно. Жалкие дощечки, струны, лак - но сколько боли и красоты способна порождать эта убогая материя!
"Кровать и две прикроватные тумбочки" - картина, которую Дали пытался написать неоднократно
С удивлением художник осознал, что он и виолончель, в сущности, похожи, как две капли воды! Его не до конца умершее, откровенно жалкое тело тоже являлось вместилищем боли и красоты, по своим масштабам совершенно несоизмеримой с утлостью его телесной оболочки!
Со временем он обнаружил, что даже внешне они похожи: виолончельные эфы - это, в сущности, его усы, печально поникншие книзу: в точности, как у него самого - после того страшного июньского дня.
В конце концов, виолончель - это средоточие красоты и боли - стала полностью ассоциироваться в сознании художника с его собственнным, смертельно уязвленным и глубоко страдающим "я".
Образ был слишком хорош, чтобы не попытаться его запечатлеть - и Дали пытался.
Он писал виолончель-Сальвадора Дали десятки раз - и всюду ей доставалось от жестокой несправедливости мира. Ее били, истязали, протыкали копьем, ее проламывали насквозь всегда восстающие против боли и красоты неодушевленные предметы грубого маттериального мира.
И раны в теле виолончели - в его, Сальвадора Дали, теле - всегда сочились кровью и всегда напоминали рану в теле Христа. Христа-Спасителя... Спасителя... Сальвадора - ведь имя Дали как раз и означает Спаситель, о чем художник помнил всегда...
Дали писал - мучился, страдал, пытаясь запечатлеть на холсте всегда обреченную на распятие боль и красоту. Ему казалось, что всё получается, как прежде, и снова он сможет вот-вот воскликнуть, как делал это раньше бесчисленное множество раз: "Я пришел в мир, чтобы спасти современное искусство - и я спас его еще раз!"
Но жар спадал, пелена рассеивалась - и он видел - не получилось. Снова не получилось!
А если не получилось - у него, у всемогущего Сальвадора Дали, у лучшего из современных художников - значит, он мертв. Значит, он действительно умер, и этот чертов голос, постоянно нашептывающий ему обратное - безжалостно врет.
Второю попытку самоубийства - на этот раз далеко не такую аккуратную - художник пытался совершить в августе 84-го. На этот раз он хотел сжечь себя. Но снова вмешался инстинкт - и тело Дали, заштопанное в барселонской клинике, продолжило цепляться за жизнь.
Тело Сальвадора Дали снова обрекло его страдающий дух на муки, растянувшиеся на долгих пять лет - и оборвавшиеся лишь 23 января 1989 в Башне Галатеи Театра-музея в Фигерасе.
НАШ ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ТЕАТРУ-МУЗЕЮ
Write a comment