Картины и художники · 12. September 2021

Красная модель - Рене Магритт

"Красная модель". Решив написать несколько предложений о картине замечательного бельгийского художника-сюрреалиста Рене Магритта "Красная модель", мы решили предварительно ознакомиться с уже имеющимися описаниями - все-таки Магритт, в отличие от Сальвадора Дали, не наша специализация.

Поразительно, но ни на одном из известных нам языков никаких сколько-нибудь приличных интерпретаций картины мы не обнаружили. Народ льет воду, используя все заумные слова, которые знает, но попыток как-то прояснить замысел Магриттта совершенно не предпринимает, ссылаясь на универсальную и, кстати, совмем не лишенную смысла "отмазку": дескать, это сюрреализм, однозначных прочтений быть не может, и потому пусть каждый интерпретирует "в меру своей распущенности".

Отрадно хотя бы то, что все авторы сходятся в одном: основой для картины Магритта (и, кстати, не одной, ибо к этому образу он возвращался неоднократно) послужила замечательная работа Винсента Ван Гога "Башмаки", описание которой где-то имеется у нас на сайте.

Мы, кстати, тоже в этом "сходимся" - без Ван Гога здесь не обошлось. Но, поскольку Магритт был не постимпрессионистом, а самым настоящим сюрреалистом, он не мог, разумеется, не воспользоваться одной из классических техник движения, в свое время введенной в обиход "дедушкой жанра" Марселем Дюшаном. Речь о принципах создания "готового объекта" - и хотя здесь мы имеем дело не с объектом, а с картиной, суть от этого не меняется.

Магритт берет две вполне нормальных и даже в чем-то родственных сущности этого мира - ступни и башмаки - и, пользуясь дарованной ему свободой художника, сращивает их в единый симбиотический объект. То есть, живую материю Рене Магритт сращивает с неживой, получая в итоге эдакого "частичного Франкенштейна".

Пользуясь еще одним приемом сюрреализма, на котором категорически настивал его ярый приверженец Сальвадор Дали - речь о фотографической точности изображения - Магритт добивается действительно несколько пугающей иллюзии "реальности нереального".

Картина Магритта вызывает чувство неосознанной тревоги. С этим согласны абсолютно все - и вы тоже, думаю, не станете оспаривать это утверждение, как только присмотритесь к "ботинконогам" чуть повнимательнее.

На этом, собственно, все известные нам описания заканчиваются. Авторы не берут на себя смелость пояснять смыл картины, ссылаясь на множественность прочтений и широкую вариативность трактовок.

Так обычно говорят, когда не могут предложить ни одной. И мы постараетмся исправить ситуацию - тем более, что смысл этой картины, в отличие от многих других вещей Магритта, пугающе очевиден и почти не нуждается в пояснениях.

Для того, чтобы понять его, достаточно осмыслить одну вещь: что и с чем сращено в результате блестящей визуализации фантазии Магритта? А сращена сущность высшего порядка (ступня) с сущностью порядка низшего - то есть, ботинком. Ступня - господин, ботинок - раб. Ступня - живая материя, ботинок - мертвая вещь. Ботинок, собственно говоря, и существует для того, чтобы обслуживать, оберегать и защищать нежную ногу.

Сращивая ботинок со ступней, Магритт полностью стирает это различие, то есть, иными словами, огрубляет живую ступню, низводя ее до уровня мертвой, или низшей, если хотите, материи - и в этом, собственно, и кроется разгадка картины, смысл, которой, кстати, практически идентичен великолепным "Башмакам" Ван Гога.

Картину Магритта с совершенно полным основанием можно было бы озаглавить "Аллегория человеческого бытия". Разумеется, мы не ведем речь о бытии избранных, или родившихся с серебрянной ложкой во рту - мы говорим исключительно о простых смертных, коих, как известно, большинство.

Так вот, для большинства простых смертных жизнь - это вечная "пахота", тяжелая и малооплачиваемая работа, постепенно огрубляющая человека и низводящая его до уровня неживой материи. Финальный и закономерный шаг этого славного процесса - смерть, и в картине, черт побери, упоминаний о ней более чем предостаточно.

О чем думаешь в первую очередь, когда видишь сырую глинистую землю и свежеоструганные доски? Вот-вот - о ней, о смерти. "Ботинконог" Магритта, равнодушно застывший у смертной черты и утративший способность чувствовать настолько, что и старуха с косой его уже не страшит - и есть аллегория жизни любого из нескольких миллиардов мировых пролетариев.

У Джека Лондона есть великолепный рассказ аккурат на эту тему: "Отступник" - вещь исключительная, рекомендуем к прочтению в пару к картине Магритта.

Впрочем, это всего лишь одна из тысяч интерпретаций, отличие которой от остальных заключается в том, что она не гипотетическая, а реальная. Нам она, к слову, представляется единственно верной - но у кого-то может быть свой взгляд на этот вопрос.

Конечно, у кого-то может возникнуть и другой вопрос: а почему "Красная модель?" Отвечаем: ровным счетом потому, почему и мы в свое время назвали одну из своих книг "Красное спокойствие". Прочтите её, и любые вопросы по поводу "красной модели" отпадут сами собой.