Картина "Сюрреалистические объекты - измерители мгновенной памяти" была написана Сальвадором Дали в 1932-ом году, вскоре после того, как у художника появился свой первый и единственный дом в рыбацкой деревушке Порт-Льигат, который в то время являл собой жалкую рыбацкую хижину, купленную у рыбачки из Кадакеса Лидии Ногес.
Впоследствии этой хижине предстояло "расти и развиваться, как живой организм", по словам Дали. По мере того, как появлялись деньги, Дали приобретал соседние хижины и землю, надстраивал верхние этажи - так, в конце концов появилась и новая мастерская художника, в которой будет написано большинство его прекрасных работ....
Картина "Сюрреалистические объекты - измерители мгновенной памяти" для меня лично интересна прежде всего тем, что здесь, может быть, впервые, появляется бухта Порт-Льигата рядом с домом художника, с этой характерной. напоминающей хребет дракона скалой, которую мы впоследствии будем наблюдать в картинах художника постоянно.
А потом, оказавшись в Доме-музее Дали, вы окинете бухту взглядом, испытаете сильнейший эффект "дежавю" и воскликнете: где-то я уже видел эту скалу - голову даю на отсечение! Да, видели, видели в десятках картин Дали, который был готов писать эти виды своей малой родины бесконечно - поскольку так же бесконечно любил ее до конца своих дней.
Что касается названия - "Сюрреалистические объекты" - оно не случайно, ибо в то время Дали, активный участник сюрреалистического движения, очень много работал в этом направлении, создавая не только "сюрреалистические объекты", но и теоретическую базу, призванную навести порядок в их систематизации и классификации.
Из известных вещей, созданных испанским художником на этом поприще, можно упомянуть "Ретроспективный бюст женщины", "Сюрреалистический объект с символическим функционированием", более поздние "Телефон-Омар" и "Пиджак-Афродизиак"...
Таким же объектом стал и хлеб, с вставленной в него чернильницей. Вот как описывал это сам Дали: "Я доел бобы и посмотрел на хлеб: на столе лежал один кусок. Я уже не мог оторвать от него глаз. Взял его, поцеловал, пососал, надкусил. Кусок хлеба. Я изобрел колумбово яйцо: хлеб Сальвадора Дали. В то же время я раскрыл тайну хлеба — он может остаться несъеденным. Насущную вещь, символ питания и святого бытия, я превращу в бесполезную, эстетическую.
Я сотворю из хлеба предмет сюрреализма. Что может быть легче, чем аккуратно вырезать с тыльной стороны хлеба два отверстия и вставить в них чернильницы? Что может быть более унизительным и прекрасным, чем видеть, как хлеб постепенно впитывает чернила Пеликана? В этом хлебе-чернильном приборе маленький квадратик, вырезанный в корке, служит вставочкой для перьев. А если хочешь вытирать перья прекрасным, довольно свежим мякишем, ничего не стоит заменять хлеб каждое утро..."
Вкратце упомянем и о других навязчивых идеях и повторящихся символах, которые Дали в то время активно коллекционировал, создавая свой собственный образный язык. Один из них - кипарис, поэтому упомянем о нем подробнее, и снова дадим слово самому художнику:
"...Закрываю глаза и ищу в своей памяти то, что явится мне произвольно и зримо. Вижу два кипариса, два больших кипариса, почти одного роста. Тот, что слева, все же чуть пониже, и клонится верхушкой к другому, который, наоборот, высится прямо, как латинское «i». Я смотрю на них в окно первого класса школы Братьев в Фигерасе — этап, следующий за пагубными педагогическими опытами г-на Траитера. Окно, обрамляющее эту картину, открывалось только после обеда, но с этой минуты целиком поглощало мое внимание.
Я следил за игрой тени и света на двух деревьях: перед самым заходом солнца острая верхушка правого кипариса темно-красная, как будто ее залили вином, а левый уже в тени и весь как черная масса. Звенел колокол Анжелюса — и весь класс стоя хором повторил молитву, которую наизусть читал тихим голосом Старший брат, сложив руки перед грудью. Кипарисы таяли в вечереющем небе подобно восковым свечам — и это было единственное, что давало мне представление о течении времени, прошедшего в классе... Вскоре кипарисы совсем растворялись в вечерних сумерках, но и тогда, когда исчезали их очертания, я продолжал смотреть туда, где они стояли..."
Таким образом, кипарисы с самого детства для Дали были теми самым часами, по каким он привык отмерять бесконечно длинные и вселенски тоскливое время учебы - то есть, самым настоящим измерителем времени, а впоследствии, как видим, обрели дополнительную функцию "измерителя мгновенной памяти".
И, конечно же, упомянем и о яишнице-глазунье, которая тоже является нередким гостем в работах Дали 30-хх. Дали был абсолютно убежден в том, что замечательно помнит время своего пребывания в утробе матери, и, что образная жизнь человека - не что иное, как стремление "символически воспроизвести первоначальное состояние рая в сходных ситуациях и представлениях". Вот еще фрагмент из его "Тайной жизни":
..."А каким был этот рай? Наберитесь терпения — и подробности не заставят себя ждать. Начну с общих ощущений. У внутриутробного рая — цвет адского пламени: красно-оранжево-желто-синий. Это мягкий, недвижный, теплый, симметрично-двоящийся и вязкий рай. Уже тогда он даровал предвкушение всех наслаждений, всех феерий. Самым великолепным было видение глазуньи из двух яиц, висящей в пространстве. Не сомневаюсь, что именно в этом — причина моего смятения и волнения, которые я испытывал на протяжении всей жизни перед этой образной галлюцинацией"...
Как видите, зная "далианскую тайнопись", этот замешанный в те годы на Фрейде код его живописи, работы Дали вполне можно "читать". Другой вопрос - нужно ли? Ведь от того, что мы не понимаем или не знаем значения тех или иных произведений искусства, они не перестают быть менее прекрасными...
Источник фото: официальный сайт Театр-музея Сальвадора Дали
Статьи по теме:
300 лучших картин Дали - описание и анализ
Авторский путеводитель по Театру-музею Сальвадора Дали
Write a comment